Журнал «Эксперт онлайн» 30 августа 2007 года поместил интервью с организатором Пекинской архитектурной биеналле госпожой Сю Вей Гуо. Она рассказала о том, как в Китае строят западные архитекторы, и в заключение заметила, что пора подражаний Западу в Китае скоро закончится и начнется нечто новое и невиданное, собственная линия архитектурного мышления. Правда, этот чрезвычайно актуальный не только для Китая, но и для России прогноз она сопроводила словами: «Я верю, что через некоторое время китайские архитекторы будут нарасхват во всем мире, как сегодня нарасхват японцы или англичане. Сегодня мы радуемся, что у нас строит Коолхаас. Завтра в Голландии будут гордиться постройкой архитектора из Пекина или Шанхая».
Конечно, предполагать, что голландцы будут строить в Китае, а китайцы – в Амстердаме можно, но нелепо. Суть дела в том, что принцип тиражирования и имитации, который сейчас в ходу, и на котором пока еще стоит вся экономика, в ситуации глобальной культуры перестает работать.
Мы имеем дело с надвигающейся планетарной клаустрофобией, и видеть Манхеттен в Пекине так же нелепо, как строить собор Василия Блаженного в Майами.
Пора одуматься. Но, видимо, у китайцев, как и у русских, нет времени на размышления. Они торопятся успеть за прогрессом. А это верный способ навеки оставаться в хвосте. Пора от гонки за успехом переходить к размышлениям. Китайцам есть на что опереться в своих исканиях – за ними 5000 лет усилий ума. Пора послать Коолхааса обратно, и начать, как говорится у нас, жить своим умом.
Но это требует не просто желания или фантазии. Для такого поворота умов нужно нечто большее, как я полагаю, что-то вроде шока. И думаю, что такого рода шок начнет все яснее проявляться после того, как посетители Олимпиады и последующей Экспо в КНР своими глазами увидят, что значит пересадка архитектурных органов в китайское тело, причем, в масштабах воображения Свифта.
Чтобы как-то конкретизировать эту свою гипотезу, хотел бы, пользуясь случаем, коротко пояснить, что я имею в виду под «планетарной клаустрофобией» и ее связью с архитектурой и архитектурным мышлением.
Суть этой идеи можно изложить в нескольких тезисах.
1. Нынешняя волна глобализации – это вторая волна, если первой считать расселение homo sapiens по поверхности нашей планеты в эпоху неолита.
2. Но это первое распространение человечества в глобальном масштабе почти не сохранило следов в памяти и мифологии. Люди, живя во всех точках освоенной ойкумены, продолжали чувствовать себя островками, затерянными в бесконечности земного и космического пространства, то есть окруженными пустотой, от которой можно было ждать угроз, но которую в принципе можно было осваивать и подчинять себе. Это ощущение бесконечных возможностей экспансии в пространстве не всегда становилось осознанной целью, но рождало внутреннее переживание потенциальной свободы. Можно указать три сферы возможной экспансии, так или иначе представленной в архаическом сознании: перемещение в новые земли, в том числе через моря и океаны, перемещение в потусторонний загробный мир, выход в космос.
3. Новая волна глобализации началась примерно с Колумба и завершается на наших глазах. Существенным для ее окончательного осознания был выход человека в космос в 1962 году, после которого стало реальным фактом, что ВСЮ планету можно облететь за 40 минут. А затем уже это первое ощущение было усилено системами космического наблюдения вплоть до системы спутников-шпионов и сайта Google Earth. Важными для этого этапа было создание глобального рынка и систем глобальных информационных сетей телефонии, спутникового телевидения, Интернета и авиаперевозок.
4. В современной ситуации человек уже не только занимает почти все пригодные для жизни точки планеты, но и:
а) осознает это свое повсеместное пребывание;
б) понимает, что новых пространств для «горизонтального» расширения ойкумены нет;
в) постепенно теряет убежденность в возможности практического расселения в космосе за пределами солнечной системы или в искусственных космических структурах;
г) догадывается, что даже если бы такое переселение масс людей и было бы технически осуществимо, оно все равно не уничтожило бы ощущение исчерпанности пространственной экспансии человечества, что «жизнь в пространстве» подходит к концу (разумеется, это утверждение можно поставить под вопрос как плод ни на чем не основанной интуиции, но считаю необходимым сформулировать его именно в такой жесткой форме до того, как удастся получить его более или менее убедительное основание).
д) является свидетелем того, что это в принципе конечное пространство жизни человечества, которое невозможно существенно расширить и из которого невозможно «убежать», все больше сокращается из-за тиражирования стереотипных форм освоения пространства в виде технических артефактов массового производства, стереотипов моды и стиля, универсализации форм организации производства, торговли, быта, культуры, досуга и обслуживания, образования и пр., роста туризма и перемещений, роста информации о событиях в мире, который едва ли можно приостановить, распространения дизайнерского стилеобразования и техницистских стилей в архитектуре.
5. Все это постепенно превращает величайшее благо жизни на планете – уникальное в известной нам Вселенной – в новую «тюрьму», из которой нельзя убежать, и жизнь в которой станет еще более невыносимой, как бы мы ее не совершенствовали в экологическом, эстетическим и пр. отношениях.
6. Это ощущение страха перед замкнутым планетарным пространством, которое я и называю «планетарной клаустрофобией», с моей точки зрения, будет расти несмотря на:
- остающиеся возможности освоения незанятых пространств в северных и южных лесах, озеленения пустынь и пр.,
- выход в близкий космос, в том числе переселение на Луну,
- сокращение населения земного шара на сколь угодную величину.
7. Возникающее чувство планетарной клаустрофобии будет развиваться сначала в скрытых и крайне противоречивых формах:
- роста наркомании,
- потребительского и туристического экстаза,
- детской индифферентности к новым ощущениям и утрате здорового любопытства,
- всеобщей, в том числе и детской, депрессии, росту суицидальных настроений,
- антиглобалистских бунтах, агрессивном поведении по отношению к новым вещам и стилям.
8. Возможность подавления массового депрессивного психоза (если таковая будет найдена, появится альтернатива обнаружения новой бесконечности в условиях замкнутого пространства планетарной ойкумены).
9. Вопрос, который возникает в связи с этой гипотезой, ставится так: есть ли у нас реальные перспективы противостоять этим тенденциям и раскрыть культурные и духовные перспективы новой бесконечности в условиях ограниченного пространства существования земной цивилизации?
10. Некоторые возможности такого рода могут быть названы уже сейчас, хотя их пока мало и они нуждаются в расширении, углублении и пр., это:
- постепенный отказ от производства, ориентированного на тиражирование типовых и стереотипных решений, в том числе и формально достаточно оригинальных, но не обладающих уникальностью и своего рода сингулярностью;
- поиски форм экономики, строящейся на расширении сферы нетиражируемых артефактов и событий, ценностей и состояний;
- дополнение безлично-универсальных форм культуры личностно ориентированными и жизненно неповторимыми (примеры такого рода назвать непросто, но в качестве символических ориентиров можно счесть рождение человека и его смерть, неповторимость возрастов и уникальных исторических событий, случайность, живое общение, события, не воспроизводимые в знаках, текстах и документах).
Можно назвать уже сложившиеся феномены и экономические формы освоения такого рода уникальных стратегий, например, поклонение святым местам и культы уникальных явлений, спортивные состязания, живую музыку и традиции устного рассказа, общение с «учителями», в том числе в восточных духовных школах, бешеный спрос на художественные оригиналы в живописи, борьбу с их подделками, культ знаменитых природных мест.
Естественно предположить, что архитектура, утратив свою локальную привязанность в силу физической невозможности ее распространения, может пытаться восстановить уникальность в качестве новой верховной ценности и цели, уже не только с точки зрения авторской или региональной оригинальности, а как способ спасения смысловой бесконечности планетарной жизни.
В этом свете архитектура может рассматриваться как дважды уникальный артефакт. С одной стороны, как неразрывно связанный с участком планеты, а с другой – с сингулярной трансцендентной ориентацией в сторону неповторимой констелляции чистых смыслов.
В связи с этим стоит подчеркнуть, что стратегии нетиражируемой культуры противоположны, хотя и не исключают борьбы с нарушением авторских прав интеллектуальной собственности. Стратегии уникальной культурной активности сделали бы воровство интеллектуальных продуктов не столько запретным, сколько бессмысленным и утрачивающим всякую потребительскую ценность.
В свете этих десяти тезисов, которые ни в коей мере не исчерпывают и даже не обозначают весь спектр вопросов, связанных с возможными перспективами развития «планетарной клаустрофобии» и изменения стратегий развития, строящегося на тиражировании и распространении стереотипных артефактов и ценностей, события в архитектуре КНР, РФ и многих других странах, традиционно не входивших в круг «западной цивилизации», можно было бы рассмотреть как симптомы вчерашнего дня мировой культуры.
Этим я вовсе не хочу становиться в позу традиционного антизападника и рассуждать о неповторимости евроазиатской ментальности или китайского традиционализма. С точки зрения «планетарной клаустрофобии», мы подошли к границе, которая кладет конец бесплодным рассуждениям на тему Востока и Запада. Восток и Запад не просто «сошли со своих мест». В наши дни они подошли к той черте, которую провидец Киплинг выразил словами: «Но нет Востока и Запада нет». Правда, дело тут теперь уже вовсе не в том, что «сильный встает лицом к лицу с сильным», а в том, что оба они стоят перед лицом возможного бессилия.
© All Right Reserved. Copyright © ООО Информагентство СА "Архитектор" ©
Свидетельство о регистрации ИА №ФС1-02297 от 30.01.2007
Управление Федеральной службы по надзору за соблюдением законодательства в сфере массовых коммуникаций и охране культурного наследия по Центральному Федеральному округу.