Профессор архитектуры Петр Арсич, архитекторы Танья Врбник-Бркич и Милица Богданович (Сербия)
Русские архитекторы в эмиграции «первой волны». Сербия
Многие из эмигрантов задерживались в Европе. Королевство Сербов, Хорватов и Словенцев (КСХС) приняло порядка сорока тысяч русских беженцев, a Белград в период между двумя мировыми войнами, наряду с Парижем, Берлином и Прагой, стал одним из самых крупных центров эмиграции.
Русские зодчие в Сербии. Три поколения
Из 150 известных зодчих русского происхождения, в период между двумя мировыми войнами оказавшихся в Королевстве Сербии, значительная часть поселилась и начала работать в Белграде
Русские зодчие в Сербии. Первое поколение - Академизм
Хотя вклад русских проектировщиков в сербскую архитектуру неоднозначен, он измеряется богатством и солидностью объектов различного назначения, созданных ими. Близкие эклектике, тем не менее, они обладали некоей "славянской мотивацией", которая смягчала их академическую строгость. К тому же русские имели бесспорный авторитет в практических вопросах строительства.
Русские зодчие в Сербии. Второе поколение - Реставрация
С прибытием русских архитекторов-эмигрантов, знатоков исторического наследия, в Сербии резко усилилось движение по реставрации сербско-византийского архитектурного стиля (83). Король Александр I ждал от русских одновременно продвижения "унитарного" академического стиля и возобновления традиций местной средневековой архитектуры
Второе поколение русских архитекторов и непрерывность развития. Сербско-византийский стиль.
С прибытием русских архитекторов-эмигрантов, знатоков исторического наследия, в Сербии резко усилилось движение по реставрации сербско-византийского архитектурного стиля (83). Король Александр I ждал от русских одновременно продвижения "унитарного" академического стиля и возобновления традиций местной средневековой архитектуры (церкви Андросова, Лукомского и Самойлова).
Андросов в традиционном стиле воздвиг свыше пятидесяти церквей по всей тогдашней Югославии и почти еще столько же запроектировал. Самые лучшие работы он осуществил в Белграде, Лесковце, Пожеге, Джаковице, а также в многочисленных селах. Опираясь на традиции моравской школы и византийского церковного зодчества, Андросов внес значительный вклад в окончательное оформление церквей Александра Невского на Дорчоле (84), (85) и Св. Георгия на Чукарице (86), (87) и др.
Кроме академизмa, русские использовали как славянские, так и азиатские стилевые традиции (88): Иверская часовня, Памятник-склеп русских бойцов и Николая II нa белградском Новом кладбище, церковь Св. Троицы на Ташмайдане (89) В.Сташевского, его же Калмыцкий храм в Малом Мокром Луге, выполненный в духе модернизированного национального стиля (который, однако, был принят без воодушевления). Русская церковь на Ташмайдане в Белграде — пример традициональной русской архитектуры в сербской среде.
Иногда они комбинировали элементы различных исторических стилей, пытаясь их осовременить (90). Но, если свободное использование элементов ренессанса, барроко, ампира и пр. давало богатые возможности художественной интерпретации, то смешение формализма и традиционализма приводило к неоправданному нагромождению деталей и образов. Это противоречие отличало работы ряда русских зодчих.
По составу и тяжелой концентрации масс с работами Андросова можно сравнить церки Лукомского. Он исповедовал "кубизм" закрытых объемов с мрачными, мистически окрашенными интерьерами — малая церковь Св. Саввы на Врачаре (91), придворная церковь Св. Андрия в комплексе на Дэдине (92), церковь Св. Вознесения в белградском Жарково (93) и др.
Оригинальное толкование традиции с элементами опленского храма (Мавзолей династии Караджорджевичей) отличает церковь-склеп в Лазаревце (1938) талантливого Ивана Рика (94).
Воображение и отличное знание сербско-византийского зодческого наследия проявили архитекторы Хоменко (храм на скопском кладбище) и Клепинин (церковь в Боре).
Удачная имитация архитектуры национального стиля особенно видна в проекте Лукомского — Бановины в Скопье, а также утонченной романтистической композиции Патриархии в Белграде (1935) (95), которая в то же время грешит слишком тяжелой и сложной композицией. Частично это следствие необоснованно объемной программы, не соответствующей реальному местоположению и тому, что объект по сути был временным решением (до строительства Патриархии вблизи Святосаввского храма на Врачаре).
Подобное слишком монументальное решение Лукомский, к счастью, не применил в изящном контуре Авальской гостиницы (96), где средний блок облегчен более низкими открытыми пристройками.
Самый зрелый синтез сербско-византийских приемов осуществил талантливый молодой русский зодчий Григорий Самойлов — в изящной усадьбе Теокаревича в Вучью близ Лесковца (97), а также в усадьбе Вукичевича на Топчидере.
Элементы сербско-византийского стиля, дополненные фольклорными мотивами, использованы в архитектуре жилых колрпусов текстильной фабрики в Вучью (арх. Самойлов, который и ранее в качестве ассистента проф. Дероко занимался этим направлением зодчества).
В области общественной архитектуры он удачно выступает в рамках прежних течений (конкурсное предложение — проект здания Пенсионного фонда (98) — позже палатa "Белград"), получив в 1937 г. первую премию. Этздание, которое завершено в 1940 г., он оформляет в духе "нового монументализма" с очевидными неоклассическими элементами.
В годы войны Самойлов оказался в немецком плену, а после победы получил приглашение преподавать "свободное рисование и акварель" и, затищив в 1958 г. своей работой "Архитектура адаптации зала САНУ" (99) право на преподавательскую деятельность, становится доцентом, а затем в 1964 г. — внештатным профессором. В звании профессора он ушел на пенсию в 1974 г.
К модернисткому концепту, который он применял еще в 30-годы в реализованных проектах жилых многоэтажных зданий, он полностью склонился в 50-е, когда в сотрудничестве с М.Радовановичем – автором лаборатории Технического факультета БУ – выполняет эскиз комплекса Машиностроительного (1953 – 58 гг.) и Технологического (1959 – 62 гг.) факультетов в Белграде (100), (101).
Петроградские архитекторы дорабатывают проект гостиницы "Москва" в Белграде, a в 1972 г. при реконструкции Самойлов выполняет интерьеры и витражи этой гостиницы (102).
В работах молодого поколения русских архитекторов постепенно происходит отступление от строгих правил академизма, они начинают модернизировать даже существующие решения. Так фасады гостиницы "Балкан" А.Папкова, Русский дом В.Баумгартена (103), Студенческий дом Ковалевского и Главная почта Андросова – более упрощенные вариации на тему академизма (104).
Третье поколение русских архитекторов. Начало модернизма.
Из тех, кто решил закончить прерванное на родине обучение профессии, значительное число русских проектировщиков поступили на Архитектурное отделение Технического факультета Белградского университета. В этот исторический период архитектурное образование Сербии, направлялось несколькими самыми влиятельными зодчими, представителями разных стилей: (105) Момиром Коруновичем (национальный стиль), Милутином Борисавлевичем и Димитрием М. Лека (академизм), Миланом Злоковичем и Браниславом Коичем (модернизм) (106). Ведущие русские зодчие старшего и среднего поколений, а также только что получившие дипломы архитекторы предпочитали "византизм" и академизм консервативного крыла (а не ранний модернизм, люблянскую постсецессию либо загребский и сараевский функционализм).
Среди русских не было выраженных представителей авангарда. Таковые либо остались в СССР, либо направились в Европу или в Бразилию и США.
Принципы авангардной архитектуры приняли те, кто сформировался под влиянием сербских модернистов и обучались в Белграде, – Сташевский (107), (108), Крат, Макшеев, Медведев и частично Татаринов, Папков (109), (110), (111), (112), Самойлов (113). Об этом свидетельствуют их многочисленные объекты. Но так как в области новейших течений главную роль играли сербские зодчие (Брашован, Койич, Злокович, Добрович), вклад русских не был заметен.
В то время как Н.Краснов и В.Баумгартен создавали репрезентативные палаты, в конце 1928 г. была создана группа архитекторов новейшего направления с целью принять и распространить идеи современной архитектуры. И хотя многие произведения русских архитекторов выглядели не современно по сравнению с работами сербских новаторов, таких как Злокович, Брашован или братья Крстич, они объективно отражают запросы среды и своего времени.
Уменьшение влияния русских.
До начала 40-х годов сербским зодчим не угрожала доминантная роль русских в официальной архитектуре. Сподвижники Д.Брашована, M.Злоковича, Д.M. Лека, Б.Несторовича, Д.Маслача, русские архитекторы почти не считались иностранцами. Подъем модернизма не способствовал продвижению русских, руководствующихся принципами традиционализма. После гибели в Марселе в октябре 1934 г. главного покровителя русских зодчих – короля Александра I Караджорджевича они теряют официальную поддержку. В середине 40-х резко упала заинтересованность в традиционных способах строительства, а тем самым и превосходство "художников" в белградской архитектуре. Не примирившись с потерей престижа и уменьшением количества заказов, они уходят на пенсию или эмигрируют в другие страны. Отдельные прагматичные молодые авторы принимают начала архитектурного модернизмa (Трудовая биржа, Ниш, 1936 г. арх. Александр Медведев (114).
Вклад русских архитекторов в развитие архитектуры Сербии.
Хотя вклад русских проектировщиков в сербскую архитектуру неоднозначен, он измеряется богатством и солидностью объектов различного назначения, созданных ими. Близкие эклектике, тем не менее, они обладали некоей "славянской мотивацией", которая смягчала их академическую строгость. К тому же русские имели бесспорный авторитет в практических вопросах строительства.
Между тем, важно подчеркнуть, что, хотя русским долгое время доверялись главные стройки, сербскaя архитектурa развивалась вне сферы их влияния, продолжая идеи авторитетных отечественных зодчих довоенного периода.
Между сербскими и русскими архитекторами существовало иногда и конкурентское соперничество, частично происходящее из идеологических различий. Для сербских архитекторов ближе были далекие от догматики примеры современного чешского функционализмa (Raum-plan и Ar Deko).
Поддерживаемые преимущественно официальными кругами, действуя вне сербских профессиональных организаций, русские представляли собой особую замкнутую группу. Эта отчужденность между отечественными и русскими архитекторами становилась все глубже в 30-е годы. В СМИ нередко слышны были критические высказывания в адрес русских, которые, по мнению общественности, неоправданно активизировали свою деятельность в тяжелые времена экономического кризиса 1929– 1935 гг. Раздражение по отношению к русским подстегивали и агрессивные модернисты, стремящиеся к популярности, а также безработные белградские архитекторы. Кроме того, большинство отечественных архитекторов все больше склонялось к социал-демократии и левым идеям, что противоречило консервативным предпочтениям большей части русской эмиграции.
Как бы там ни было, но, создав в столице несколько тысяч жилых и общественных зданий, русские приблизили архитектуру Белграда к европейским зодческим стандартам и невольно подтолкнули к обновлению технически отсталое, аграрное, патриархальное общество. Утверждая высокие профессиональные критерии, создавая конкурентную атмосферу, они ускорили созидательный рост сербских зодчих.
Период после Второй мировой войны.
В конце тридцатых годов старшее поколение русских зодчих постепенно уступало место новой генерации, и многие из них из-за изменившейся политической ситуации были вынуждены оставить нашу страну. Нацистская оккупация и гражданская война в Югославии (1941–1945 гг.) принудила большинство белградских русских к новой эмиграции. Часть из тех, кто остался, приспособились к новым условиям страны, вступившей на путь социализма. Следующая волна миграции русских архитекторов была отмечена во время кризиса 1948 г. Их судьбы и деятельность в заморских странах, в которые они преимущественно переселились (Северная и Латинская Америка), пока не изучены. Из оставшихся в Сербии наиболее высокую репутацию приобрел Григорий Самойлов. Анагности, как и Самойлов, стал профессором Белградского университета, занимался научно-преподавательской работой в области начертательной геометрии и перспективы. Проектный аспект профессии проявился в сотрудничестве с выдающимися зодчими П.Баяловичем, Б.Несторовичем, А.Дероко и Я.Шнайдером при совместном проектировании нескольких важных общественных объектов Белграда, (в том числе – Ремесленный дом (1931–33), здание Юридического факультета (115), (116) (с П. Баяловичем, 1935-38), интернат для студентов Православного богословного факультета (с А.Дероко, 1938–40) и типография Павла Грегорича (1938).
Одним из тех, кто сформировался под влиянием своего сербского учителя, был Павел Крат, работавший в ателье Драгиши Брашована (117). Он (Крат) известен по реконструкции Коруновичевой почты №2 у железнодорожного вокзала в Белграде, где использованная им современная отделка фасадов полностью нивелировала романтическо-экспрессивный облик раннего строения.
|
|
|
|
Русские зодчие в Сербии. 1920—1940 годы |
|
|
 |
© All Right Reserved. Copyright © ООО Информагентство СА "Архитектор" ©
Свидетельство о регистрации ИА №ФС1-02297 от 30.01.2007
Управление Федеральной службы по надзору за соблюдением законодательства в сфере массовых коммуникаций и охране культурного наследия по Центральному Федеральному округу.