"Остоженка" была и остается для многих архитекторов эталоном качества и успеха. На нее равняются, оглядываются, ею восхищаются. По случаю запуска новой версии сайта архитектурного бюро http://ostarch.ru информагентство "Архитектор" узнало из первых уст, что сами думают о своей 18-летней работе руководители "Остоженки" Александр Скокан и Андрей Гнездилов.
Александр Скокан: Главный успех работы нашего бюро в том, что оно сохранило свой костяк, свой основной состав без потерь. Когда и через двадцать лет люди продолжают вместе работать – это уже большое достижение.
Андрей Гнездилов: Да, и что самое важное, мы умеем общаться между собой. Наша работа – это не просто «соло на скрипке», а игра целого оркестра. Каждый инструмент здесь по-своему важен. Иначе не получится задуманной мелодии.
АС: Наша команда – это проверенные временем люди и отношения.
Но кто-то же приходит на смену?
АС: Конечно, но отношение к молодым кадрам у нас изменилось буквально недавно. Да, раньше студенты приходили к нам на преддипломную практику, а впоследствии оставались в штате. Но это были единицы! В основном же мы брали людей с опытом, зная, что работы молодежи, как правило, низкого качества. В конце 90-х особенно остро чувствовался низкий уровень образования. Связано это было и с развитием компьютерных технологий…
АГ: Два-три года назад мы осознали, что ситуация изменилась. Компьютер стал доступнее и понятнее. Более того, молодежь осваивает его куда быстрее.
АС: Однако не только это сыграло роль в нашей переоценке. Произошли перемены и в сознании молодежи. Если раньше, на 1-2 курсах все без исключения занимались интерьерами, одним словом, халтурой, а по окончании института уходили в этот бизнес, то сейчас очень много людей хотят заниматься именно серьезной архитектурой. Это радует.
АГ: Надо отметить, что, в первую очередь, более молодым стал инженерный состав. На смену «бабушкам с карандашом и бумагой» приходят 25-26-летние девчонки и ребята, готовые современными средствами быстро и качественно производить настоящий продукт.
Какими качествами должен обладать будущий «остоженец»?
АС: Мне интересно работать с тем человеком, с которым возможен диалог. Когда человек несет новую информацию и готов делиться ею. Когда «мяч» могут возвращать. Только при таких условиях работа становится увлекательным процессом. И только при таких условиях человек становится частью нашей команды.
АГ: Наша работа очень похожа на распасовочную игру в футболе. Мы можем долго обсуждать идею, пробуя все новые и новые варианты. Как вдруг находится человек, добавляющий буквально небольшой штрих, который превращается в точное попадание. Как забивают мяч в ворота? Играют все, а забивает один человек. Но ведь надо еще правильно подать, выйти на позицию…
АС: Поэтому, прежде всего, надо быть эрудированной творческой личностью, готовой к «командной игре».
А изменилась ли политика бюро? Раньше вы работали с центром, с небольшими зданиями, сейчас у вас более масштабные проекты. Каким заказам вы отдаете предпочтение?
АС: Для нас любой заказ – это сложный вопрос, на который мы пытаемся дать правильный ответ. Ответ на ситуацию с точки зрения нашего понимания качества архитектуры. Заказы могут меняться, но в любом случае наше отношение к ним неизменно – перед нами ставится профессиональная задача, и мы решаем ее.
АГ: Но есть объекты, за которые мы не беремся. «Фальшивые» объекты, задание по которым заказчик не может четко сформулировать. И очень любим объекты, которые бескомпромиссны по своей сути.
АС: «Фальшивые» дома – это, как правило, те, которые в Москве принято называть «элитными».
В одном из интервью вы говорили, что в Москве нет «элитного» жилья…
АС: Конечно. «Элитными» бывают сорта пшеницы. Да, в Москве есть дорогое жилье. Но мало кто из заказчиков собирается строить его за счет вложения средств. Делается упор на различные архитектурные ухищрения, которые привлекли бы покупателя.
АГ: Наверное, это ворчание старых москвичей, но нам не нравятся происходящие перемены в городе. Конечно, Москва многое выдержала и еще выдержит…
АС: Но это уже не тот город, в котором хорошо и приятно жить. Происходят потери, как архитектурного качества, так и качества среды обитания. Город должен быть, прежде всего, для людей. Многим он стал не по карману, многие не выдерживают такого ритма и уровня жизни.
АГ: Нет в городской политике социальных приоритетов.
А если говорить о реставрационной политике, вы можете с ней согласиться? К примеру, как вы считаете, имели ли мы сейчас право достраивать дворец в Царицыно?
АС: Уже храм Христа Спасителя создал очень опасный прецедент. С одной стороны, было сделано замечательное дело – восстановили храм, с другой – возникло убеждение, что восстановить можно все что угодно. Были бы деньги и желание. Мое мнение – нет, мы не имели на это права. Но это вопрос не профессионализма, а этики, с которой в Москве всегда были проблемы. Дефект культуры и истории. Города на Руси горели и быстро застраивались. В подсознании народа это живет. Какого-то почтения и уважения к руинам-памятникам нет на генетическом уровне. Поэтому с одной стороны, конечно, можно упрекать городские власти в таком «хамстве». А с другой стороны, любой москвич скажет, что это нормально.
АГ: Надо еще учесть, что Россия - страна просто с младенческой городской культурой. Посмотрите, первый каменный храм был построен в середине XVI века. А в Италии в это время Палладио работал в полную силу. Естественно, нельзя сравнивать итальянскую архитектуру с российской, просто потому, что у нее совершенно другая историческая окраска. И нельзя однозначно ответить на вопрос о реставрации. Россия на определенном пути развития.
На вашу работу влияют взгляды западных архитекторов?
АС: И да, и нет. Часто возникают ситуации, когда, решая одну задачу, архитектор находит ответ, а потом, листая журнал, видит, что другой человек на другом конце планеты нашел точно такое же решение. Я верю в то, что писал Вернадский о существовании ноосферы. В данном случае не важно, кто первый расскажет о своей идее миру.
АГ: Могу добавить, что сейчас архитекторы во всех уголках света переосмысливают понимание «оболочки» здания. Раньше это всегда была стена, подвал, кровля и других вариантов не было. Теперь здание просто имеет оболочку, где границы различных элементов не обозначены. Оболочка, став самостоятельной, потеряла тектонические свойства, т.е. она не стоит на земле, она не несет что-то, а в лучшем случае защищает от ветра и солнца. Она некий декоративный мотив. И уж тут профессиональная фантазия не знает удержу.
Какие новости у бюро в последнее время?
АГ: Во-первых, мы переехали в новый офис.
АС: Во-вторых, строятся жилые дома в г. Видном. Первая очередь уже построена, вторая и третья продолжают строится. Могу отметить Посольский дом в Борисоглебском переулке.
АГ: Наверное, период активных построек бюро – это 2002-2005 гг. Сейчас у нас в основном проектные работы.
АС: И, хотя второго Международного московского банка пока не было, любой объект для нас, как ребенок. От рождения до его самостоятельного пути нам интересно наблюдать за его судьбой.
Анна Добровольская
© All Right Reserved. Copyright © ООО Информагентство СА "Архитектор" ©
Свидетельство о регистрации ИА №ФС1-02297 от 30.01.2007
Управление Федеральной службы по надзору за соблюдением законодательства в сфере массовых коммуникаций и охране культурного наследия по Центральному Федеральному округу.