Лозунг "Спасайте архитектуру от архитекторов", хорошо известный в России, в особенности радетелям исторической застройки городов, прочно удерживает позиции вечных истин, хотя его основания имеют шаткий исторический фундамент. Но тот новый оборот, который дело принимает эта проблема в недавней статье Николая Урусова в газете "Нью Йорк таймс" от 26 декабря 2007 года, вообще смешивает все карты и принципы.
Речь идет в ней о шедеврах классического модернизма, бессмертных творениях гения бразильской архитектуры Оскара Нимейера. Они давно стали наравне с египетскими пирамидами символами самой архитектуры и оказали неоспоримое влияние на архитектурное творчество второй половины 20 века далеко за пределами Бразилии. Здания в центре новой столицы Бразилии указом президента объявлены национальной ценностью и наделены неприкосновенным статусом. Да и кто бы осмелился поднять на них руку? Им не грозит ни бульдозер, ни произвол новых собственников, ни, слава Богу, авианалет. И вот, такой человек как будто нашелся. Самое поразительное, что этот человек, это и есть никто иной как сам великий и неповторимый Оскар Нимейер.
Выдающемуся зодчему недавно стукнуло сто лет, но он и не думает бросать творческий труд. Он проектирует и строит с прежней интенсивностью, а в прошлом году ознаменовал свой творческий быт еще и браком со своей давнишней секретаршей Люсией Кабриера. Все это внушает священный трепет.
Урусов пишет, что Нимейер постоянно вносит какие-то изменения в уже построенные им объекты, и эти изменения не улучшают, а, скорее всего, ухудшают их облик. Новые сооружения Нимейера тоже способствуют тому, что ореол великого мастера начинает тускнеть. Он сейчас проектирует и строит новый культурный центр в Испании, и аналогичный к югу от Рио де Жанейро, который, напоминая по композиционной смелости ранние работы мастера, настолько уступает им по проработанности деталей и отточенности рисунка, что производит впечатление неуклюжего подражания.
Разумеется, мнение критика может быть субъективным, хотя трудно представить себе, что заставило бы Урусова сочетать восторги и критические интонации по отношению к одному и тому же живому человеку.
Можно предположить, что преклонный возраст не дает Нимейеру сил на доведение до совершенства своих композиционных идей. Не исключено и то, что взгляды мастера на архитектуру изменились так, что перестали совпадать с воззрениями поклонников его прошлых шедевров. Урусов пишет, что в середине 80-х годов Нимейер изменил форму арок на главном фасаде здания Министерства юстиции, что привело к нарушению их стройности и элегантности. Примерно в те же годы он кое-что переделал в здании Кафедрального собора, считающегося одним из его самых бесспорных шедевров. Он заменил сужающиеся проемы окон, придававшие зданию устремленность к небу, стальными панелями, спроектированными Марианной Перетти, лишившие задание этой динамической черты. Самым досадным, по мнению Урусова, стало завершенное строительством в прошлом году здание Национальной библиотеки и музея, расположенного на главной оси комплекса сооружений центра Бразилиа. В интерьере здания вообще нет окон, что, по мнению Урусова, немыслимо для бразильского климата.
Но, допустим, что Урусов ошибается, и что на самом деле все обстоит не так удручающе. Статья позволяет поставить проблему, выходящую за рамки конкретного случая. А именно, в какой степени авторское право распространяется на собственные сочинения автора. То, что Гоголь сжег свои рукописи - конечно трагично, но едва ли кому-нибудь придет в голову подать на него в суд за нанесение ущерба национальной культуре.
Пьер Боннар тайком переписывал свои картины, уже попавшие в музей. Это уже смахивает на хулиганство, но… язык не повернется так это назвать.
Архитектура, среди прочих искусств, в этом отношении занимает некое уникальное место. Автор теряет власть над собственным детищем более ощутимо, чем представитель другой творческой профессии. Некогда архитектурное авторство рассматривалось в совершенно ином свете и даже в эпоху Ренессанса сооружения великих зодчих, достраивались и перестраивались другими. Самый общеизвестный пример - Собор Святого Петра в Риме. Что это - коллективное творчество Браманте, Микеланджело и Мадерны, или последовательность преступных вмешательств?
Где инстанция, которая сможет указать границы подобного?
Этот вопрос мог бы показаться читателю упражнением в схоластическом философствовании. Однако, на мой взгляд, дело обстоит куда серьезнее. Скорее всего, эпоха строительства на пустом месте подходит к концу. Земная поверхность достигает точки насыщения искусственными сооружениями, и в будущем уже не только Манеж или Военторг, но любой строительный новый объект станет фактом перестройки и реконструкции. Не случайно само слово "перестройка" стало категорией культурно-политического лексикона. Это симптоматично.
Видимо, в обозримом будущем предстоит переоценить самый акт творчества архитектора и изменить в соответствии с этим все наши привычные категории, касающиеся теории формообразования, композиции, авторского права, а затем и методы обучения и организации проектирования, критики и охраны наследия. Иными словами - грядущий переворот в методах и взглядах, не что иное, как новая революция, не кровавая, но и не "бархатная". И это только одна из ползучих революций, которые войдут в нашу жизнь и в архитектуру в процессе глобализации - так что стоит откинуться от компьютера или макета и устремить свой взор за окно, в даль, туман которой безжалостное время непременно будет рассеивать, позволяя видеть новые права "авторов" и их границы. А если учесть успехи медицины, увеличивающие вероятность долголетия, это будет все чаще происходить уже на глазах самих авторов.
© All Right Reserved. Copyright © ООО Информагентство СА "Архитектор" ©
Свидетельство о регистрации ИА №ФС1-02297 от 30.01.2007
Управление Федеральной службы по надзору за соблюдением законодательства в сфере массовых коммуникаций и охране культурного наследия по Центральному Федеральному округу.